Обычаи донских казаков

В казачьих поселениях хранителями обычаев являлись старики. Не занимая никакой официальной должности в структуре казачьего самоуправления, они всегда играли громадную роль в общественном мнении, которое - основа казачьей демократии. Без одобрения стариков ни одно распоряжение атамана или Правления казаков не выполнялось.

При словах «старики сумлеваются» или «дяды не велят!», все вопросы отпадали сами собой.

Принимая какое-либо решение, атаман обязательно советовался со стариками и заручался их поддержкой. Таким образом, не обладая никакими юридическими или законодательными правами, старики были памятью и совестью станицы и играли в ней значительную роль.

Обычно «в старики» выходили по заслугам и по возрасту. Это были люди в большинстве своем старше 63 лет. Именно к этому времени казак мог быть уволен со службы и освобожден от всех войсковых повинностей, и по выборам на сходе не числиться отставным казаком, то есть освобождался и от денежных повинностей. Как правило, это были казаки крепких исправных семей, с достатком, где в их труде не нуждались, или заслуженные воины, жившие на пенсию.

Они составляли род законодательного собрания и службу постоянного наблюдения за жизнью и нравственностью станицы, воспринимая собственное свое положение как продолжение казачьей службы Богу и Отечеству, под которым подразумевались, в первую очередь, станичники или родные хуторяне, то есть станичное общество.

Служба стариков состояла в том, что с рассвета до заката, когда на станичные улицы выходил караул, они при хорошей погоде сидели на майдане на специальной скамье у церковной ограды, а в ненастье и зимой – в станичном правлении.

Внутреннее распределение обязанностей среди постоянного состава стариков никак не оговаривалось и устанавливалось само собой.

Поскольку служба стариков требовала полной самоотдачи, то немощные или неспособные от нее сами устранялись. Таким образом, совет стариков действовал постоянно и непрерывно. Во время войны некоторые старики уходили из собственных домов и ночевали либо в станичном правлении, давая отдохнуть караульным, либо в церкви, где, сменяя друг друга, непрерывно молились.

В приграничных станицах во время нападения врага, старики оставались на майдане, координируя боевые действия защитников, вселяя уверенность в победе своим невозмутимым спокойствием. Поскольку майдан и церковь находились в центре станицы, то при нападении старики погибали в числе последних защитников, как правило, в церковном алтаре, защищая святыню. Не отступали и не покидали станицу или хутор никогда. Так, старики нескольких станиц ушли на дно Цимлянского водохранилища, не покинув скамьи на майдане.

Общение со стариками требовало определенного знания правил вежливости. Младший никогда не обращался к «старшему» без предварительного разрешения. Без разрешения стариков не мог сесть даже атаман. При них казаки строевых возрастов, при погонах, стояли по стойке «смирно», нестроевых возрастов и без формы - сняв шапку.

На майдане старики вставали со скамьи только тогда, когда в церковь проходил священник или полный Георгиевский кавалер. Атамана и наиболее уважаемых людей приветствовали, приподнимая картузы. Сесть на их скамейку мог только атаман, что означало его желание что-то спросить у стариков или обратиться к ним с просьбой.

Особое отношение было у них к детям. Так, наиболее смышленого паренька старше 10 лет они могли пригласить «посидеть с ними на лавочке» несколько часов или день. Это бывало своеобразной наукой и означало, что старики видят в этом казачонке будущего хранителя обычаев. Часто экзаменовали детей на знание молитв, расспрашивали, как дела в школе. И если бывали удовлетворены ответом, то одаривали ребенка каким-нибудь нехитрым угощением или игрушкой: куском сахара, яблоком, конфетой, свистулькой или волчком.

Старики могли усовестить и устыдить. Они же могли ходатайствовать перед атаманом о выдаче в ту или иную семью ссуды или иной помощи. О замечании, полученном от старика, ребенок был обязан тут же сообщить родителям, а взрослый - атаману или священнику на исповеди.  Субординация выдерживалась строго. В мирное время возраст играл большую роль, чем воинское звание на войне и в службе.

В собственном доме они бывали несколько удалены от семьи. По возрасту они могли быть прадедами, но хотя правнуки их обожали, сами старались своею стариковской любовью детей не обременять. Жили особняком в отдельных комнатах или углах, питались отдельно, в семейные дела старались не входить, обременяя женщин только тем, что после бани сдавали им свое белье, получая чистое.

Когда старик умирал, в траур погружалась вся станица. При несении гроба под левый угол становился атаман, под правый - старший сын.

И. АЛЕФИРЕНКО,
младший вахмистр