Человек с большой буквы

По окончанию института я был направлен на работу в Усть-Донецкий мехлесхоз в качестве лесничего.

Конечно, слышал о живущем в районе писателе – однофамильце, но встречаться не приходилось. В 1973 году меня пригласили на работу в райком КПСС инструктором сельхозотдела.

Помню, весной 1974 года весь аппарат был занят подготовкой к очередному пленуму райкома, в один из дней все собрались в приёмной первого секретаря на планерку. Неожиданно для всех в дверях приемной показался высокий, элегантно одетый человек. Лукаво прищурившись, он поздоровался: «Здравствуйте, аппаратчики!»

Мы невольно выстроились в шеренгу, а он подходил к каждому, здоровался за руку и представлялся незнакомым. Дошла очередь до меня. Он протянул руку и представился: «Калинин». Я пожал его руку, улыбнулся и тоже представился: «Калинин».

– О, тёзка! – Удивился Анатолий Вениаминович и тут же стал расспрашивать, кто я, откуда родом.

Так состоялось моё первое знакомство с писателем.

Через какое-то время состоялся пленум райкома, на котором Калинин присутствовал и выступал. В перерыве к нему то и дело подходили знакомые, но я стоял в сторонке и попросту стеснялся подойти. Но Анатолий Вениаминович сам меня заметил, подошёл и шутливо спросил:

– Ну, что, тёзка, осваиваешь бюрократическую науку?

– Привыкаю, – отшутился я.

– Ну, давай, привыкай. Как-нибудь встретимся.

Запомнился 60-летний юбилей Анатолия Вениаминовича, который широко отмечался в Пухляковском. Было много высоких гостей, был первый секретарь обкома КПСС И.А. Бондаренко, секретари райкомов, ученые,  артисты, писатели. Запомнилось выступление первого секретаря Вешенского райкома партии Булавина, подарившего Калинину казачью шашку.

Но по-настоящему мы сблизились с Анатолием Вениаминовичам, когда я был избран председателем рыбколхоза имени III Коминтерна в станице Раздорской. Как-то он неожиданно приехал в колхоз и выразил желание пообщаться с рыбаками. Мы переправились на левый берег Дона, где располагались рыбоводные пруды. Конечно, рыбаки были рады встрече с писателем, угостили его замечательной донской ухой, а потом завязалась долгая дружеская беседа. Анатолия Вениаминовича интересовало буквально всё: как складываются производственные дела, чем вообще живёт станица, семейные отношения. Немало вопросов нашлось и у рыбаков.

Уезжая, Калинин сказал:

– Ну, что ж, теперь тебя жду в гости!

Через какое-то время я решился поехать к Калинину домой. Было, конечно, сначала чувство неловкости и робости, но всё это быстро прошло, особенно после знакомства с Александрой Юлиановной Калининой, удивительно открытой, дружелюбной и гостеприимной женщиной. Темы для разговора, конечно, нашлись: круг моих друзей и знакомых обеспечивал мне достаточную информированность в районных делах, а Калинина интересовало буквально всё. Да и мне было о чём спросить Анатолия Вениаминовича. Так начались наши регулярные встречи, скоро я стал в доме Калининых «своим человеком».

Помню, как-то я познакомил Анатолия Вениаминовича с Валентином Петровичем Самко – директором крупнейшего пензенского пивзавода. Анатолий Вениаминович хорошо знал старшего Самко – Петра Митрофановича, который в послевоенные годы руководил отделением откормсовхоза в станице Раздорской. Сначала Анатолий Вениаминович относился к молодому успешному предпринимателю несколько настороженно, но постепенно они становились всё интересней друг другу, тем более, что Калинин много бывал в Пензе и хорошо её знал.

Как-то накануне очередного дня рождения Анатолия Вениаминовича мы выпросили у Ирины Алексеевны Щебуняевой катер «Лицеист», который в то время был приписан к Усть-Донецкой школе №2. Дошли на катере до Пухляковского, сошли на берег, поднялись к Калининым. Поздравили Анатолия Вениаминовича с днём рождения. Он сразу согласился на наше предложение прокатиться на катере и даже пригласил с собой ростовского, композитора Клиничева, который в это время гостил у него. На катере мы дошли до Мелиховской, остановились на косе, кто-то отправился купаться. Анатолий Вениаминович стал читать по памяти стихи – свои и русскую классику. Память у Калинина была уникальной: он читал, почти не отвлекаясь, где-то в течение двух часов.

Лет, наверное, пять мы с Леонидом Васильевичем Кравченко и другими друзьями Анатолия Вениаминовича устраивали такие поездки в августе, накануне дня его рождения. Кстати, отмечать свои дни рождения он не любил, он не раз мне сам говорил об этом. Но эти поездки на катере по Дону в кругу друзей, полностью лишенные всякого официоза, очень ему нравились, как он сам не раз признавался, давали заряд бодрости, хорошего настроения и настраивали на творческий лад.

Приезжая домой к Анатолию Вениаминовичу, я часто встречал у него посетителей – писателей, поэтов, художников. Были и люди к искусству отношения не имеющие, приезжавшие со своими проблемами и просьбами. Он ни от кого не «отмахивался», всех внимательно выслушивал, старался вникнуть в проблему, не раз при мне звонил кому-то из высокого начальства в Ростов, в Москву или писал письмо. Ведь он был депутатом Верховного Совета РСФСР, а слово депутата в те времена много значило. Он всегда воспринимал чужие, особенно значимые для многих людей проблемы, как свои, реагировал на каждую просьбу, каждый вопрос.

В последние годы он часто звонил мне на работу и домой. Многое из того, что принесла с собой перестройка и, тем более, последующие 90-е годы, он так и не принял сердцем, старался помочь сохранить всё лучшее, что было создано людьми его эпохи. Не раз в эти годы мы бывали у него с Леонидом Васильевичем Кравченко, в то время директором Пухляковского техникума. Они не раз советовались, как сохранить техникум. Думаю, не ошибусь, если скажу, что во многом благодаря усилиям этих людей наш техникум ещё до сих пор жив.

Живо интересовался Калинин проблемами движения за возрождение казачества на Дону, тяжело переживал раскол в его руководстве, не раз встречался с его лидерами, вёл с ними длительные беседы. Мне редко приходилось при этом присутствовать, поэтому не могу утверждать, на чью сторону склонялись симпатии писателя, но что абсолютно точно – он старался примирить и объединить всех.

Часто, особенно накануне каких-либо значимых выборов, на калининском дворе появлялись те или иные политики всех рангов. Анатолий Вениаминович всех внимательно выслушивал, старался усвоить и понять предвыборную программу, ни с кем в особые дискуссии не вступал. Но и публично выступать в поддержку того или иного кандидата тоже не спешил. Как-то он сказал мне, что претендовать на высокий пост вправе любой волевой и неглупый человек, а уж, кто из них более достоин, - пусть решает народ без всяких подсказок.

Примерно дня за три до ухода из жизни Анатолия Вениаминовича я приехал в Пухляковский. Поздоровавшись, Наталья Анатольевна сказала, что у отца только что были врачи, и сейчас он отдыхает.

– Ну, хорошо, позже заеду,- сказал я.

В это время послышался голос Анатолия Вениаминовича:

– Кто там, Наташа?

– Да, «братушка»,- назвала меня шутливым  прозвищем Наталья Анатольевна.

– Ну, пусть заходит!

Я вошёл. Он лежал на койке, стал извиняться, что встречает меня лёжа. На меня смотрели его внимательные глаза, как будто он хотел сказать что-то сокровенное, на что уже не хватало сил. Я сказал, что ему нужно отдохнуть и обещал скоро заехать ещё. Но это была последняя наша встреча.

Говоря о Калинине, можно привести десяток эпитетов в превосходной степени, но я скажу коротко: я благодарен судьбе за то, что она в жизни свела меня с этим Человеком с большой буквы.

М. КАЛИНИН,
п. Усть-Донецкий